a woman's waving shadow
четвёртого января был год с тех пор, как в питерскую коммуналку принесли сиреневую клетку из магазина "Леопольд" - и в комплекте к ней маленькую коробку, из которой храбро выглянул совсем не знакомый зверёк. серый. хвостатый.
я ещё не знала, что кормить крыс через прутья клетки нельзя (не то вырастет кусачей) и угощала малышку красной икрой.
через нексколько дней она переселилась в мою московскую комнату. через месяц мама-таки перестала её бояться. через пять месяцев я впервые оставила подросшую "зверюгу" на попечение родителей - и она всю неделю моего отсутствия была грустной.
через восемь месяцев, в начале сентября, я уехала в Париж, не зная, когда вернусь. в первые недели ужасно тосковала: по смешным движениям, по любопытной мордочке, по сладкой утренней зевоте, по забавной манере чихать, по шороху бегущих лапок... потом я получила в подарок икеевскую плюшевую крысу, а заодно настолько загрузила себя заботами, что не до тоски было.
родители сказали, что питомица чуть ли не голодовку объявляла поначалу и пыталась перегрызть прутья "тюрьмы", когда впервые услышала мой голос в скайпе.
первым делом, как снова вошла в квартиру в конце декабря, я распахнула клетку. и крыса, вопреки ленивому обыкновению, резво выпрыгнула из своего подвесного домика, тут же устроившись на ладонях. две недели она снова гуляла по моей кровати, по моему ноутбуку и даже по моей голове.
а потом, в пятом часу утра, когда я, после бессонной ночи, закончила собирать чемодан, вытащила его в прихожую и просунула палец меж прутьев клетки - а именно так я со своей животной частенько прощалась, ведь приучила не кусаться, - крыса озлобленно тяпнула меня за палец. и ушла.
вечером прилетело сообщение от родителей, что она весь день сидела с несчастным видом. ну а я - с самого возвращения в Париж - лежу, болезная, с виноватым.
ведь мы правда в ответе за тех, кого приручили.
я ещё не знала, что кормить крыс через прутья клетки нельзя (не то вырастет кусачей) и угощала малышку красной икрой.
через нексколько дней она переселилась в мою московскую комнату. через месяц мама-таки перестала её бояться. через пять месяцев я впервые оставила подросшую "зверюгу" на попечение родителей - и она всю неделю моего отсутствия была грустной.
через восемь месяцев, в начале сентября, я уехала в Париж, не зная, когда вернусь. в первые недели ужасно тосковала: по смешным движениям, по любопытной мордочке, по сладкой утренней зевоте, по забавной манере чихать, по шороху бегущих лапок... потом я получила в подарок икеевскую плюшевую крысу, а заодно настолько загрузила себя заботами, что не до тоски было.
родители сказали, что питомица чуть ли не голодовку объявляла поначалу и пыталась перегрызть прутья "тюрьмы", когда впервые услышала мой голос в скайпе.
первым делом, как снова вошла в квартиру в конце декабря, я распахнула клетку. и крыса, вопреки ленивому обыкновению, резво выпрыгнула из своего подвесного домика, тут же устроившись на ладонях. две недели она снова гуляла по моей кровати, по моему ноутбуку и даже по моей голове.
а потом, в пятом часу утра, когда я, после бессонной ночи, закончила собирать чемодан, вытащила его в прихожую и просунула палец меж прутьев клетки - а именно так я со своей животной частенько прощалась, ведь приучила не кусаться, - крыса озлобленно тяпнула меня за палец. и ушла.
вечером прилетело сообщение от родителей, что она весь день сидела с несчастным видом. ну а я - с самого возвращения в Париж - лежу, болезная, с виноватым.
ведь мы правда в ответе за тех, кого приручили.
